Успенский Глеб - 'четверть' Лошади
ГЛЕБ УСПЕНСКИЙ
"ЧЕТВЕРТЬ" ЛОШАДИ
I
...Кажется, во всей "нашей округе" нет среди местной обывательской
интеллигенции (даже самого высокого сорта) такого страстного любителя
местных статистических "данных", каким совершенно неожиданно оказался я,
деревенский обыватель, пишущий эти строки. Огромные кипы и связки изданий
статистического комитета, обязательно получаемые деревенской,
обывательской интеллигенцией, постоянно и повсюду производили и производят
на нее какое-то удручающее впечатление. Получишь, бывало, такую толстую
книгу, подержишь в руке, почему-то непременно вздохнешь и положишь на
полку; так эти книги и покоятся недвижимо там, где их положат.
А между тем только ведь в этих-то толстых скучных книгах и сказана
цифрами та "сущая" правда нашей жизни, о которой мы совершенно отвыкли
говорить человеческим языком, и нужно только раз получить интерес к этим
дробям, нулям, нуликам, к этой вообще цифровой крупе, которою усеяны
статистические книги и таблицы, как все они, вся эта крупа цифр начнет
принимать человеческие образы и облекаться в картины ежедневной жизни, то
есть начнет получать значение не мертвых и скучных знаков, а, напротив,
значение самого разностороннейшего изображения жизни.
И все-таки, не случись со мной одного самого (как увидит читатель ниже)
ничтожного обстоятельства, я бы никогда не вошел во вкус этих, покрытых
какою-то черною мушкарой, страниц и никогда бы не понял
многозначительности выводов из этой цифровой мушкары, всегда казавшихся
мне, как коренному "обывателю", совершенно нестоящим делом и пустопорожним
словоизвержением. Никогда не думая серьезно вникать в это дело, мы, однако
ж, не прочь иной раз вложить в цифры и собственный свой смысл, сделать
собственные свои выводы, и всякий раз делаем это, конечно, только "для
смеху".
Бывают в нашей пустопорожней обывательской жизни такие минуты, когда мы
умеем облаять все в настоящем порядке вещей. Вот только в такие-то минуты
универсального облаивания текущей действительности, в числе прочих
подлежащих облаянию сюжетов, не минует нашего издевательства и статистика,
не минует только потому, что настроение минуты требует всестороннейшего
облаивания жизни.
- В деревне Присухине, - издевается в такие минуты какой-нибудь
обыватель, - школа имеет тридцать учеников, в деревне Засухине двадцать, а
в деревне Оплеухине всего два ученика... Из этого, изволите видеть,
следует такой средний вывод, что средним числом на школу - по семнадцати
человек и еще какой-то нуль, да еще и около нуля какая-то козявка...
Это все равно, ежели бы я взял миллионщика Колотушкина, у которого в
кармане миллион, присоединил к нему просвирню Кукушкину, у которой грош, -
так тогда в среднем выводе на каждого и вышло бы по полумиллиону. Просто
нужно за чтонибудь деньги брать! Очень просто!
- Да! из-за чего это Болванкин на собрании с своим кирпичом совался? -
спрашивает кто-нибудь во время этого обличительного монолога. "Кто-нибудь"
спрашивает просто зря, от нечего делать. Но так как "облаивание" коснулось
статистики, то не мудрено услыхать и ответ на этот случайный вопрос,
подходящий к подлежащей облаиванию теме.
- А как же! - ответствует другой из занимающихся облаиванием
собеседников. - По статистическим данным на каждую печную трубу приходится
шесть рождаемостей, а на каждую курную избу две рождаемости и четыре
смертности. Следовательно, ежели земство купит по дешевой цене кирпич у
Болванкина и станет раздавать его бабам для устройства печейголл
